Перевод главы “Game Change” под авторством Maximo Cortez из книги “Voices: Normalizing Intersex”.

​

Смена Игры

Максимо Кортез

 

 

Я родился 17 ноября 1983 года с врожденным диагнозом под названием смешанная дисгенезия гонад и нетипичными гениталиями. Мой пол в тот момент не был главной причиной для волнения. Намного более срочной проблемой были шумы у меня в сердце, которые были вылечены к моменту, когда мне исполнился год.

 

Лишь когда мне было пять лет, по указанию органов опеки Texas Children’s Protective Services (CPS) мою маму принудили дать возможность врачам прооперировать меня. Анонимный звонок в органы опеки сообщил им, что моя мама воспитывала мальчика как девочку. Органы вмешались и поставили мою маму перед фактом, что ей придется дать согласие на операции или она потеряет опеку надо мной. Операции включали гонадэктомию и клиторидэктомию. Без истинного согласия, эти операции были проведены “в моих наилучших интересах.” Моя мама болела эпилепсией, была испанкой и мормонкой, и воспитывала меня в одиночку.

 

Меня воспитывали так, чтобы общество принимало меня как девочку, хотя уже в пять лет я играл с игрушками “для мальчиков” и любил смотреть передачи по ТВ, которые обычно смотрят мальчики, вроде “Черепашек Ниндзя”. Лишь после проведения мне “нормализующих” операций я почувствовал, что отличаюсь от других детей. Я знал, что что-то важное произошло со мной. Я проснулся в больничной кровати в спальной рубашке. Я приподнял одеяло и увидел, что в области паха у меня был разрез в форме буквы “X”. Врачи искалечили мой клитор, уменьшив его, что заставило меня чувствовать себя отчужденно и испытывать злость, по причине того, что с моим телом что-то не так.

 

Мой операции держались в секрете, о них никто никогда не говорил. Это чувство страха и стыда появилось у меня вскоре после операции. Я не помню никаких сеансов психологической помощи или консультаций, которые помогли бы мне справиться с этими операциями.

 

В подростковом возрасте, видя, как у всех идет половое созревание, я чувствовал, что отстаю. Я не становился мальчиком с более низким голосом или волосами на лице. Вместо этого я посетил врача вместе с мамой, который сказал, что мне надо будет принимать таблетки с эстрогеном чтобы стать женщиной. Лишь тогда я понял, что мы пришли к доктору для того, чтобы начать развитие у меня женских вторичных половых признаков. Я чувствовал себя преданным как медицинским сообществом, так и моей мамой.

 

Через пару лет я оказался на приеме у уролога с целью узнать, готов ли я был к операции по созданию вагины (вагинопластики). К счастью, уролог решил, что я не готов к подобной инвазивной и необратимой операции на гениталиях. Впоследствии во взрослом возрасте я никогда и не думал сделать эту операцию, так как я всегда ощущал себя мужчиной.

 

Отношения всегда были трудны для меня, в частности, из-за моего влечения к женщинам. Впервые я понял, что мне нравится девушки, еще в средней школе. Меня воспитывали как мексиканца и мормона, потому знание, что я гомосексуален создавало во мне много конфликтов.

 

Я чувствовал себя мужчиной, принужденным жить в кастрированном, изуродованном и созданном врачами женском теле. С раннего возраста я страдал депрессией, которая продолжается и по сей день. Мое консервативное мормонское воспитание принесло мне очень много стыда. В понимании большинства людей религия мормонов выражает крайнюю нетерпимость к гомосексуальным и трансгендерным людям. Я чувствовал себя гетеросексуальным мужчиной в женском теле, но мормоны меня никогда таким не примут.

 

Мои подростковые годы и мой третий десяток были очень тяжелым временем моей жизни. Когда мне было около 20 лет я предпринял попытку самоубийства. Я ходил к психологу и принимал антидепрессанты, чтобы справиться с депрессией. Когда я наконец начал принимать тестостерон, я со временем перестал принимать антидепрессанты.

 

Когда я принимал только эстроген, я чувствовал себя угрюмо и зло, и мое настроение постоянно менялось. Мне было очень легко заплакать и иногда я становился очень раздражительным и эмоциональным без причины. Принимая тестостерон, я начал более ясно и логично мыслить, мои эмоции сбалансировались.

 

Я начал изучать интерсекс тему в интернете и нашел группу поддержки для женщин с синдромом нечувствительности к андрогенам (AIS). На одной из их национальных конференций я встретил другого интерсекс человека, которого также воспитывали как девочку, и который сделала переход в мужской гендер. Как и мне, ему также были проведены “нормализующие” операции еще в младенчестве, а в подростковом возрасте ему сделали вагинопластику. Он смог превозмочь все эти травмы и теперь живет как мужчина. Через три года после встречи с ним я начал свой собственный переход.

С XY хромосомами и маскулинным поведением, мне тяжело привыкнуть к социальному вакууму, с которым я столкнулся. Я нахожусь в процессе смены моего имени и документов; и это происходит болезненно медленно. Некоторые округи в Техасе в ответ на запросы о смене гендерного маркера сразу отказывают.

 

Сейчас существует намного больше групп поддержки для интерсекс людей. Та, в которой состою я, была создана для женщин с синдромом нечувствительности к андрогенам. Желая сменить паспортный пол, я чувствовал себя лишним в этой группе. Потому я создал свое открытое пространство для интерсекс людей и наших союзников. В 2012 году я открыл свою секретную группу на Facebook с целью создать безопасное пространство для общения людей с интерсекс вариациями и людей, которые их поддерживают. Наша группа – место, где люди могут обсуждать различные темы и поддерживать друг друга в разных вещах. Эта группа включает интерсекс людей, профессоров, врачей, адвокатов, членов семьи и даже партнеров интерсекс людей.

 

В данный момент у меня напряженные отношения с моей биологической семьей. Мы редко общаемся. Я общаюсь с ними только тогда, когда они сами связываются со мной. Мои брат и сестра поддерживают мой интерсекс активизм. Моя мама, с другой стороны, намного менее рада этому.

 

Мой опыт “нормализирования” моего интерсекс тела является моей самой большой травмой. Стыд и секретность всегда отделяли меня от других людей; я до сих пор чувствую, что должен ограждать себя от возможной боли. Но для того, чтобы спасти других людей от повторения моей судьбы, я должен говорить об этом, и я рад, что создал свою собственную интернациональную семью, созданную из тех, кто разделяет мой опыт и мои цели.